В феврале 2002 года исполнилось 60 лет челябинской трудармии. Для нынешней молодежи под корректным словом «трудармия» скрывается благозвучное название воинских соединений, которые c фронта бросали на сооружение промышленных предприятий в тылу. Сейчас мы можем открыто заявить, что система трудармий — это система концентрационных лагерей, в которых содержались наши соотечественники хуже уголовников, не осужденные они были лишены всех гражданских прав и содержались за колючей проволокой, под вооруженной охраной, жили в землянках, в которых зимой волосы примерзали к нарам. Казалось, жить в таких условиях было невозможно, а они самоотверженно работали.
Сейчас можно услышать мнение, что цель оправдывает средства, и ради Победы можно было пойти на любые, даже самые жестокие меры. Согласиться с таким мнением — значит второй раз предать тех, кто оказался в трудармии.
Первый раз это сделало правительство, когда превратило свой народ в безмолвных рабов, когда за слабую попытку протеста можно было быть растреленным. В результате после войны трудармейцы боялись рассказать детям и женам о том, через какие ужасы им пришлось пройти.
Кто-то может сказать, что в те годы все было сделано законно, раз решения о депортации принимали высшие государственные органы. И вообще власть всегда права. Раз посчитала необходимым наказать народы, значит, для этого были основания. Мол, дыма без огня не бывает. В 30-е годы так и говорили: наши органы не ошибаются, раз арестовали — виноват, и надо посадить.
Тех, кто соглашается с такой позицией, в нашей стране не мало и сегодня. Но достаточно и тех, кто не согласен с таким подходом. Кто же прав? Для того чтобы найти ответ, надо ответить на другой вопрос: государство существует для государства или оно существует для своих граждан?
Я однозначно за второй посыл. А поэтому считаю, любое действие государства по ограничению прав граждан является незаконным, даже если оно обосновывается специально принятыми для этого юридическими положениями. Сейчас уже мало просто соглашаться с такими доводами. Надо их публично отстаивать, ведь и сейчас мы сталкиваемся с ущемлением наших прав. А в 30-50 годы прошлого века шла настоящая война власти со своими народами. Всегда надо иметь большое мужество, чтобы быть несогласным с действиями властей. Было время, когда за это можно было лишиться жизни.
Но теперь-то мы не имеем права быть солидарными с тем политическим режимом, который допустил такое беззаконие.
И если мы не будем доносить до нынешней молодежи правду о трудармии — это будет очередное предательство. Против российских немцев был нанесен один из главных ударов. Подверглись гонению около 1,2 миллиона из примерно 1,5 миллионов немцев. К 25 октября 1941 года были депортированы 856 168 человек, к началу 1942 года на спецпоселении числились 1 031,3 тысячи наших немцев. Из них погибли более 200 000.
Еще и сейчас надо доказывать, что немецкий язык был и есть не только язык Германии, но и язык одного из народов бывшего Советского Союза, имеющего 400-летнюю историю честного и самоотверженного служения Отечеству — России.
Какова же цена Победы над германским фашизмом, которую заплатили российские немцы при строительстве Челябинского металлургического комбината? В условиях, когда послабление в режиме содержания начинались не потому, что у власти просыпалась совесть, а потому что слишком много трудармейцев умирало, и при такой смертности некому будет завершать строительство — более 27 000 трудармейцев закопаны в общих траншеях на коксохимотвалах ЧМК.
Кроме памятного камня, установленного самими трудармейцами, ничто не указывает на это место, которое должно быть святым для каждого гражданина.
Можно с гордостью сказать, что первыми, кто решил рассказать правду о трудармии, были сами трудармейцы. Они стояли и у истоков создания немецкого культурного центра. Это: Герта Владимировна Факанкина, Густав Кондратьевич Гофман, Виктор Кондратьевич Фромм, Губерт Михайлович Витлиф, Амалия Владимировна Миллер.
Сейчас, наконец-то, мы можем открыто сказать: подвиг трудармейцев — это подвиг защитников Отечества.
Власти тихо приравняли по льготам трудармейцев к участникам Великой Отечественной войны, но ничего не сделали для покаяния перед ними и для того, чтобы в обществе воспитать уважение к тем, кто в годы войны был незаслуженно загнан за колючую проволоку, и увековечить их трудовой подвиг.
У нас все делается тихо, не привлекая внимания. Часто люди, представляющие государственную власть, приходят в эту власть не для того, чтобы решать государственные задачи, а набить себе карманы. О преемственности ответственности не может быть и речи. Поэтому пока убедишь чиновника, чтобы что-то сделать для народа, глядишь, его след простыл, и надо начинать все с начала.